Купили значит мы сыр во Франции и везли его в самолете упакованным в 100500 пакетов. Но не тут то было! Лучше всего это описал Джером К. Джером:
Сыр был великолепный. Зрелый, выдержанный, с ароматом в двести лошадиных сил; за дальнобойность в три мили можно было ручаться, как и за то что он сшибет человека с ног на расстоянии двухсот ярдов.
Я взял билет и, со своим сыром, гордо промаршировал на платформу. Люди уважительно расступались по сторонам. Поезд был переполнен, и мне пришлось забираться в купе, где уже разместились семеро. Некий сварливый старый джентльмен стал возражать, но я все же забрался, положил сыр на сетку, с любезной улыбкой втиснулся на диван и сказал, что день выдался теплый. Прошла пара секунд, и старый джентльмен начал ерзать. — Что-то здесь душно, — сказал он. — Просто задохнуться, — сказал господин напротив. Тогда они оба стали принюхиваться. С третьего нюха дыхание у них отнялось, они поднялись и без дальнейших слов вышли. Затем поднялась тучная леди и, заявив, что изводить таким образом приличную замужнюю женщину просто постыдно, собрала чемодан, восемь пакетов и вышла. Осталось четверо. Какое-то время они сидели, пока внушительный джентльмен в углу (который, судя по костюму и общему виду, принадлежал к мастерам похоронного дела) не сообщил, что это наводит его на мысль о мертвом ребенке...
— Ну что же тогда, — вздохнула жена моего приятеля, поднимаясь.
— Все что могу сказать — я забираю детей и переезжаю в гостиницу, пока этот сыр не съедят. Я отказываюсь жить с ним под одной крышей...
И он решил избавиться от него. Он выбросил сыр в канал. Но продукт пришлось выловить, потому что лодочники с барж стали жаловаться. Они говорили, что у них начались настоящие обмороки. Тогда, после этого, одной темной ночью он взял сыр и оттащил в приходской морг. Но следователь по убийствам этот сыр обнаружил и устроил страшную суету. Он заявил, что это какие-то козни — его хотят оставить без хлеба и воскрешают покойников. Мой друг, наконец, избавился от этого сыра, забрав в приморский городок и закопав там на берегу. Местечко приобрело сущую славу. Приезжие говорили, что никогда не замечали раньше, какой здоровый здесь воздух. Хилогрудые и чахоточные толпились там потом несколько лет.
